Дикарь (ЛП) - Страница 8

Когда глубоко трахал Тукабу, получая своё удовольствие внутри ее жаждущего и горячего лона, я полностью сконцентрировал свое внимание на красивой, рыжеволосой женщине, которая смотрела на меня горящими глазами. Я представлял, что именно ее тело находится подо мной, кроме того я понимал, что она не будет лежать под моим телом тихо и спокойно, как лежат карайканки. Нет, я представлял кого-то вроде нее, кто будет стонать от удовольствия, извиваться от страсти и царапать грязную землю своими аккуратными пальчиками. Я бы приложил всю свою силу и находчивость, чтобы поставить ее на колени и наслаждаться ее покорностью.

Уже одна только мысль об этом сделала мой член тверже, так что я попытался немедленно подумать о чем-нибудь другом, подавляя растущее желание к этой фантазии.

Мойра опять споткнулась, и я очень хотел на нее накричать, чтобы она смотрела куда идет. Она смотрела вверх на пару обезьян-ревунов, которые были прямо над нами, она наблюдала за тем, как они висят на ветках деревьев, с лёгкой улыбкой на губах. Я бросил на них быстрый взгляд, и тут что-то привлекло моё внимание в джунглях на земле.

Мой взгляд был острым, внимательным к мелочам — хорошо натренирован. В следующую секунду, я заметил опасность в трёх шагах от места, где споткнулась Мойра. Бушмейстерская змея незаметно ползла справа от нее, и ещё пара шагов и она будет прямо перед ней.

Я резко подался вперед, хватая Мойру за плечи и прижимая к себе. Она закричала в испуге, и бушмейстер повернул голову в нашу сторону. Я со всей силы толкнул ее ко мне за спину, и она, не удержавшись на ногах, со всей силы рухнула на задницу. Отец Гоуль и Рамон смотрели на меня как на сумасшедшего, но они не видели того, что видел я.

Неминуемая смерть.

Бушмейстерская змея очень ядовита, ее голова приподнялась на несколько дюймов от земли. Не говоря никому ни слова, я взмахнул своим мачете, рассекая воздух, и срубил ей голову, она мягко упала во влажную листву.

Потянувшись к большому, влажному пальмовому листу, я вытер об него змеиную кровь со своего мачете и, просмотрев на Мойру, сказал:

— Тебе нужно внимательней смотреть себе под ноги, глупая chama de cabelos (девушка с пламенными волосами). В следующий раз, я позволю змее напасть.

Она посмотрела на меня растерянным взглядом, ее зелёные глаза были полны страха и раскаяния. Наши взгляды встретились на секунду, но я быстро отвернулся и пошёл дальше по нашей тропинке. Рамон в спешке кинулся помогать Мойре подняться с земли, и наше маленькое путешествие продолжилось.

Я действовал инстинктивно, сохранил ей ее жалкую жизнь, и тем самым, поймал себя в ее ловушку. Оглядываясь назад, я понимаю, что должен был позволить змее напасть, тогда бы я принес ее безжизненное тело в деревню и мог бы попытаться смириться с этой ошибкой.

Наши пути разошлись с отцом Гоулем и Рамоном, когда мы добрались до реки Жутай. Мы с Мойрой продолжили наш путь на север на каноэ, а отец Гоуль пошел на запад, чтобы посетить племя Матика, которые были заклятыми врагами Карайканского племени. Между нашими племенами была кровная вражда.

На второй день ночью, как мы переплыли реку Жутай, я хотел сбежать от Мойры… так велико было моё желание вернуться домой, вернуться в карайканскую деревню, где были мои друзья и семья, которой я дорожил и был счастлив. Я ушёл в джунгли и думал, что бы мог я сказать Парайле, когда я вернусь домой. Я мог немного соврать ему, например, что Мойра передумала меня везти, или что она съедена ягуаром или кайманом. Но, исходя из этого, мне пришлось бы убить ее и избавиться от ее тела, потому что то, единственное, что я знал о Мойре наверняка, она бы пришла разыскивать меня в деревню.

Ничего из того, что я мог придумать, не казалось мне невозможным, но, в конце концов, я знал, что никогда не смогу посмотреть на Парайлу, на моего отца и наставника, взглянуть в глаза и сказать ему, что я не уважаю его желания.

Парайла умолял меня пойти и воспользоваться этой возможностью, как шансом, и в итоге я не мог отказать старику.

Но я не сдался без боя.

Спустя несколько дней с того момента, как приехала Мойра, мы поссорились.

Он давил на меня, и когда я все также отказывал ему, он начал давить на меня сильнее. Я пытался убедить его в том, что он был уже стар и если я уйду, никто не будет о нем заботиться. Я пообещал ему, что я уйду, как только он умрет, наше противостояние подтверждало, что я был так же упрям, как и он.

Он даже стал жестоким по отношению ко мне, показывая себя с новой стороны. Человек, которого я называл отцом долгие годы, сказал мне, что по правде я никогда не был желанным в племени. Это именно он настоял на том, чтобы я остался, так как у меня не было других вариантов, а теперь он узнал, что у меня есть родственник в Америке, который страстно желает моего возвращения, он сказал мне, что я больше не нужен здесь.

Мне было настолько больно это слышать, что я выбежал из общего дома, в отчаянии пиная корзину с маниоковой мукой. Я искал везде Тукабу, чувствуя острую потребность вонзиться в ее тело, чтобы избавиться от чувства разочарования и гнева, но ее, как назло нигде не было. На мгновение я испытал желание схватить богине подобную Мойру и унести ее в джунгли, и заставить подчиниться мне, но я был слишком умен, чтобы понять, что это неприемлемо к ее жизненным убеждениям. Не имея возможности облегчить свой гнев, я схватил свой лук и стрелы и направился вглубь джунглей с желанием найти кого-нибудь и убить.